В детстве Яна Поплавская почувствовала вкус славы, снявшись в сказке о Красной Шапочке. В юности перечитала всех философов из домашней библиотеки. А к зрелости нашла в жизни «золотую середину»: стала популярной актрисой, ведущей «народной» программы «Времечко», любимой женой и мамой двоих детей. Но, несмотря на жизненный успех, Яна крайне строга и беспристрастна к себе. И прежде всего это касается ее профессиональной деятельности – телевидения.
– Вы себя чувствуете телезвездой?
– Нет, не чувствую.
– Вам что, слово «телезвезда» не нравится?
– Нет, почему, нравится. Классное слово. Но, понимаете, у меня нет ощущения «звездности», и я очень этому рада. Мне кажется, это не моя заслуга. Это такая данность, как бывает что-то помимо тебя. Это, видимо, мне Господь дал.
– Но на экране-то вы себе нравитесь?
– Я знаю многих людей, которые звонят и говорят: «Ой, посмотри меня в такой-то программе, я вот тут-то, я вот там-то…» или просят записать для них передачу с их участием. У меня никогда этого не было. Я терпеть не могу на себя смотреть в телевизоре. Если мне что-то и нравится, то это бывает один раз из десяти, потому что когда я вижу себя на телеэкране, то начинаю думать: «Боже мой! Надо было сделать то-то и то-то совершенно не так!». Раньше, когда я отсматривала дубли для фильмов, я думала: «Надо было сыграть по-другому». А ведь ты уже ничего не можешь исправить. Теперь я стала относиться к этому проще: то, что происходит здесь, на экране, – это здесь и сейчас, это как отношение к спектаклю. Ты можешь сказать себе: «Плохо я сегодня сыграла!» и проанализировать свои ошибки: ты же очень часто по ощущениям ориентируешься в том, что происходит. Но у тебя есть возможность попробовать еще раз в другой день! И ты можешь сделать это лучше.
– Хотя вы начали сниматься в кино с четырех лет, зрители узнали и полюбили вас после роли Красной Шапочки. Вас, наверное, до сих пор ассоциируют с этой сказочной девочкой…
– Немногим актерам так везет – чтобы люди полюбили и запомнили тебя по какой-то одной роли, которую ты сыграл уже очень давно. Но зрители помнят и какие-то качества твоего персонажа переносят на тебя, на твою личность. Я очень люблю эту роль, очень приятно, что зрители помнят меня Красной Шапочкой.
– Кто ваш самый строгий критик?
– Сейчас муж, а раньше была мама. Но маму я боялась больше. Она была моим самым строгим учителем и поэтому, наверное, лучшим. Она требовала от меня больше, чем, мне казалось, я могу сделать, и всегда добивалась своего. Она научила меня работать и очень критично относиться к себе. Мама была настолько строга со мной в работе, что подчас казалась жестокой. И только когда я выросла, я поняла, как много она сделала для меня. Это может осознать только взрослый человек. Я поняла, что если бы она так не терроризировала меня за мои ошибки, так скрупулезно не выворачивала их наизнанку, то, наверное, у меня появилась бы «звездная» болезнь. Мама научила меня всегда разбирать свои ошибки и ощущать то, что я несовершенна. И это хорошо, потому что люди, которые становятся звездами для самих, – это пафос и самодовольство. Я видела судьбы, искалеченные «звездностью»: когда человек начинал считать себя выше, лучше, круче других, в этот момент наступала его творческая смерть. Потому что когда человек доволен собой и купается в славе, он не может двигаться вперед, он перестает совершенствоваться. Когда мне было 13 лет, я прочитала книгу «Так говорил Заратустра» для того, чтобы папа мог мной гордиться. И я очень хорошо помню фразу: «Все проходит и ничего не проходит». Так вот, звездность и слава со всеми их атрибутами проходят. И, мне кажется, к этому нужно нормально, спокойно и достойно готовиться, как к старости. Я умею делать очень многие вещи, которые не имеют абсолютно никакого отношения к моей профессии.
– Например?
– Я хороший педагог. С одной стороны, это нескромно, но, с другой стороны, это так. Как я это определила? К сожалению, большинство педагогов за счет учеников избавляются от собственных проблем и комплексов. Когда мне предложили преподавать, я пошла только с одной целью: понять, буду ли я самоутверждаться на студентах. В школе телевидения мне дали, по словам администрации, ужасный, невозможный курс со скандальной репутацией: «Они уже сняли трех педагогов, – сказали мне, – хотят вас». Я так испугалась, думаю: «Монстры!». Говорю: «Знаете, я проведу одно занятие и ничего не буду обещать». Самое интересное, что они стали моим любимым курсом. И когда я обнаружила, что во мне нет этой потребности самоутверждения за чужой счет, у меня все внутри прыгало от счастья. У меня на курсе была студентка Наташа, и когда я попросила ее прочитать какой-то рассказ, она прочла так здорово, что меня это захватило. Я на нее посмотрела и поняла, что я так не смогу. И еще я поняла, что безумно за нее рада. Это очень важно, студенты ведь чувствуют, что их любят. Приятно, когда они тебя ждут, когда ты идешь по коридору и слышишь, как кричат: «Яна пришла!»…
– Телевидение – достаточно жесткий бизнес. Приходилось ли вам сталкиваться с его жесткостью?
– Вы сами назвали его бизнесом. Очень трагично, что теперь говорят «бизнес». Когда я пришла на телевидение в 91-м году, оно не было бизнесом. На «Авторском телевидении» была «Новая студия», где работали молодые ребята, которые понятия не имели о том, как надо делать ТВ. И замечательно, когда человек не знает, как его надо делать. Он сам изобретает собственное колесо, которое нередко бывает лучше, чем старое. Тогда не было никаких запретов – карт-бланш всем, учились на своих ошибках. Все было захватывающе и интересно, поэтому и рождались новые идеи, новые программы: «Оба-на!», «Кинематограф», «Микс». Они были настолько необычны, что, я просто знаю, когда шли позывные «Новой студии», все замирали у экранов своих телевизоров. И это не было бизнесом. Это было творчеством. А когда человек творит, он свободен. Он пробует, ошибается, и у него получается. А сейчас ТВ действительно превратилось в бизнес. У него появилась «западность», что меня очень пугает и расстраивает. Нет новых идей, нет новой крови. Охотно берут плагиативные программы. Включаешь канал: ага, эта программа похожа на ту программу. Просто каналу теперь легче производить на своей базе точно такую же программу, потому что есть рейтинг. У тебя появляется ощущение дурдома: как бы ты ни переключал кнопки, меняются ведущие, студии, а темы и люди, которые перемещаются с канала на канал как приглашенные звезды – большая, одинаковая программа.
– Что вы сами смотрите по телевизору?
– В основном новости. Иногда смотрю «Принцип Домино». Очень люблю смотреть Познера, но это опять же новостийная программа. Я считаю, что как раз с новостями у нас все в порядке.
– Вы тяготеете скорее к информационно-аналитической журналистике… – Видимо, да. Просто у меня так «неудачно» все сложилось. Когда я в 10-м классе сказала родителям, что не пойду в театральный, а пойду на международную журналистику, мама с папой были, конечно, очень расстроены. В итоге папа смирился, сказав, что «этим» можно заниматься, в общем-то, и в другой профессии. Но тут подвернулась «Васса Железнова». Я говорю «подвернулась» и со счастьем, и с горечью, потому что если бы не этот фильм – не знаю, как сложилась бы жизнь. Ну не могла же я отказаться сниматься у Панфилова! Это было за счастье для любого актера, тем более что он взял меня без проб. И в итоге этот год, который я должна была потратить на подготовку к поступлению, ушел коту под хвост, и я пошла в театральный институт. Поэтому, видимо, меня и тянет к информационно-аналитическим программам. Еще я очень люблю смотреть Discovery – все, что касается программ о планетах, о Вселенной, –обожаю! Я могу прийти с эфира, включить Discovery и сидеть, замерев, слушать. Я понимаю, что надо бы ложиться спать, но мне безумно интересно.
– В одном из ранних интервью вы говорили, что пришли на ТВ потому, что вам хотелось динамичной работы. Может, наступит время, когда вы поймете, что вам тесно в рамках одной телевизионной программы?
– Мне уже тесно. Я бы очень хотела вести свою программу. Но иногда мне кажется, что люди, которые отвечают за производство новых программ, мыслят стереотипно: они думают, что если ведущая работает в информационной программе, то она может делать только это. А биться головой об стену, ходить по кабинетам – для этого надо иметь определенные способности. Я знаю массу талантливых людей, которые могли бы радовать телезрителей своим интеллектом, но – увы… Печально, но уровень сегодняшних телеведущих сильно упал. Мои студенты, которым 15–16 лет, мне об этом говорят и спрашивают, почему так происходит. А я не знаю, что им ответить. Мне же нужно врать. И я закрываюсь фразой, что «я не обсуждаю своих коллег». Мне страшно, что это видно не только профессионалам, но и детям. Они говорят: «Ну а чем я хуже вот этой?». Вот что ужасно, потому что раньше к телеведущим относились как к людям избранным, у которых потрясающие мозги, речь, талант, интеллект. Они были примером для подражания. А что сейчас произошло? Я тут с ужасом посмотрела нагиевское шоу «Окна». У меня был шок. Это даже не бизнес. Это такая грязь, такая помойка. Проще снять тогда штаны и с голой задницей вести эту программу. Если вспомнить историю театра, то раньше существовали площадные спектакли. Особенно они были распространены в Германии. Во время этих шоу человек снимал штаны на потребу зрителям. И это вот такой уровень, хотя то, что было в Германии, как мне кажется, честнее. А «Окна» – это извращенное видение жизни, оно растлевает мозги людей. Нет никаких табу, уровень человека сведен до животного. Животные даже лучше. Я знаю, все об этом знают, что зрителям, которые приходят играть, платят деньги. Но вопрос не в том, что они берут деньги. В каком-то американском штате действует закон, по которому сажают в тюрьму не проституток, а штрафуют людей, которые их покупают. И это правильно. Человек, который взял у тебя деньги, не виноват. Виноват ты – потому что предложил их. Ты испытываешь этого человека, и поэтому ты гаже него.
– Шоу Дмитрия Нагиева – рейтинговая программа…
– Я знаю. Зрелище катастроф, людских трагедий притягивает, завораживает – спросите у любого психолога. Когда человек смотрит на какое-то ужасающее зрелище, у него в подкорке происходит процесс: «Как здорово, что это произошло не со мной. И не произойдет. Это страшно, но это далеко от меня». Это такой взгляд со стороны на свои собственные страхи, которые есть в любом из нас. Конечно, было бы здорово, если бы люди, которые смотрят эти рейтинговые программы, говорили себе, что «я лучше, чем тот или этот». Но, к сожалению, большинство людей не обладают интеллектуальным уровнем, достаточным для того, чтобы отделить себя от этой чудовищной игры и этого фарса. И главное, что там даются рецепты, как действовать гадко и мерзко, в то время когда все должно быть по-другому. Должны даваться «добрые» советы, потому что человеку очень нужна сказка. Нужна иллюзия того, что мир лучше того, который есть у тебя.
ЮЛИЯ ЛИТВИНОВА
Приготовь мужу - рецепт приготовления супа солянки рецепты кулинарии.
