ОЧЕНЬ ВЗРОСЛАЯ АКТРИСА

ОЧЕНЬ ВЗРОСЛАЯ АКТРИСА

 

АНАСТАСИЯ МЕСЬКОВА - УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА БОЛЬШОГО ТЕАТРА

 

- Настя, такое впечатление, что вы начали танцевать с самого рождения.

- Говорят, что в манеже. На сцену я впервые вышла в четыре года. Родители тогда преподавали в МГУ, там были концерты художественной самодеятельности. И вот в одном из них я танцевала "Умирающего лебедя". И когда мне стали аплодировать, вынесли цветы, я почувствовала, что заслужила успех. И в четыре же года поступила в ансамбль Локтева и начала заниматься художественной гимнастикой.

- Так это там вас заметили организаторы программы "Утренняя звезда"?

- На "Утреннюю звезду" я сама позвонила. Мне было шесть лет, я увидела телепередачу, записала номер телефона, набрала его. Они, конечно, попросили позвать родителей. Мама сначала не могла понять, с кем она говорит и что вообще происходит. Я же ничего ей не объяснила, только подсказывала: "На все соглашайся!".

- Вы стойко переносите трудные ситуации?

- Меня стресс мобилизует, Только один раз в жизни у меня был случай - я вышла на сцену на конкурсе, у меня задрожали руки, ноги, чувствую - ничего не могу сделать. И такой панический ужас возник оттого, что не контролируешь себя.

Это был конкурс в Перми, мой первый. Прошел он для меня неудачно, но я считаю - что ни делается, все к лучшему. Казалось, мир рухнул, а выяснилось - с этого и началась моя самостоятельная балетная жизнь. Я вырвалась из замкнутого круга: школа-дом, дом-школа. Подготовила серьезный репертуар. Какая разница, где его показать, не на этом конкурсе, так на другом. В Париже я танцевала удачно, но получила только диплом, там со многими нечестно поступили. Зато познакомилась с импресарио, которая меня пригласила на конкурс в Вену. Я поехала туда, получила Гран-при, познакомилась с другими интересными людьми. И так далее. Ну, думаю, и что? Стоило убиваться? Победила бы с первого раза, вернулась и сидела бы дожидалась, когда мне дадут ту или иную партию.

- Разве вам в школе приходилось "пробиваться"? Вы же были любимой ученицей Софьи Николаевны Головкиной, перетанцевали все детские соло, без вас не обходился ни один заметный концерт.

- Софье Николаевне я обязана очень многим. Это великий человек. Красивая, женственная, но до такой степени сильная, что может собрать армию. И все будут стоять, ловить каждое ее слово. В прошлом году, после тяжелой болезни, она просто приходила - и в классе устанавливалась совершенно другая атмосфера. В ее присутствии все меняется.

Поначалу я ее очень боялась. Дрожь в коленках и тому подобное. Я не люблю такие состояния, потому что они мешают полноценно общаться. Вот меня что-то интересовало, а язык не поворачивался спросить. Говорят: "Это уважение". Нет. Я сейчас Софью Николаевну не меньше уважаю, но могу свободно все с ней обсуждать, даже дискутировать. И ей, как я чувствую, как раз это нравится.

А были педагоги, которые очень настороженно относились ко всему, что хоть чуть-чуть выходит за рамки положенного. Например, я с детства вертелась до одурения и, когда мы начали изучать пируэты, обнаружила, что могу делать не один-два, а пять-шесть. Я их делала правильно, в музыку вписывалась, но сколько же пришлось выслушать: "Деточка, ты научись сначала танцевать, а пируэты потом будешь вертеть!". Как будто одно исключает другое.

- Школьная репутация повлияла на то, как вас встретили в Большом?

- К счастью, я с первых шагов в театре работаю с педагогом, который меня прекрасно понимает. Это Людмила Семеняка, одна из лучших балерин Большого. Она приняла меня очень серьезно, и мы сейчас занимаемся тем, чему я до сих пор уделяла мало внимания или не считала своим, например лирическим репертуаром - "Шопенианой", сценами Одетты. Я все время что-то для себя открываю. Например, то, что я могу исполнить роль Жизели, никому бы и в голову не пришло. Однако у меня возникла возможность станцевать в Пензе, на подготовку - пара дней. Первый акт я еще как-то представляла, вариацию учила в школе. Но провести весь спектакль, сыграть эту знаменитую сцену сумасшествия, соединить эмоциональность и потусторонний облик - это я смогла только благодаря Людмиле Ивановне. "Понимаешь, - говорила она, -если бы Жизель сошла с ума, то у нее не было бы разрыва сердца и всего второго акта тоже не было бы. В том-то и дело что она прекрасно понимает: ее обманули, любимый женится на другой. Но она не хочет принять реальность. Это не сумасшествие, а боль, которую она не выдерживает...".

Я это все так прочувствовала, что в сцене сумасшествия и в финале, когда идет прощание, чувствую, у меня ком в горле, слезы. Двигаюсь к могиле и думаю: "Сейчас тушь потечет - то-то красиво будет!"...

- Вас не тяготит, что работу в Большом вы начали в кордебалете?

- Нас после выпуска пугало другое. Говорили, что на первом году в Большом мы будем сидеть, ждать очереди выйти на сцену. Нет, наоборот, столько всего навалилось - через две недели после начала сезона я и Венгерский танец станцевала в "Лебедином", вышла в массовых сценах "Жизели", "Сильфиды", "Чиполлино". Сейчас готовлю Царицу бала в "Фантазии на тему Казановы", свою первую афишную партию в Большом. Кордебалет очень дисциплинирует. Солист танцует как ему удобно, а тут надо и движение хорошо сделать, и линию держать, и еще тебе сзади девочка говорит: "Ты ко мне не двигайся, у меня за спиной камень" (декорация), а спереди тебя теснят, потому что надо расступиться перед балериной. А ты должна выглядеть такой милой и очаровательной, такой улыбающейся и естественной!

- Вам и в жизни приходится попадать в такие ситуации?

- Я все время и решаю, какая же я на самом деле. Невозможно быть актером на сцене и не быть им в жизни. Но чем больше работаешь, тем меньше думаешь обо всех этих глупостях. Кто-то не так посмотрел или безответная любовь...

- А была безответная любовь?

- Ох, была - такая трагедия...

- Он знал?

- Знал. Я так переживала! Теперь-то отбила бы у кого угодно. А тогда вздыхала и думала: ах, только бы он был счастлив, ну пусть не со мной, но счастлив! Забавно вспоминать...

- Сколько же вам было лет?

- Тринадцать, кажется.

- Вас видели в основном в классическом репертуаре. А собираетесь ли вы попробовать танцевать современный?

- Конечно. Но у нас почему-то решили, что раз ты вышел босиком - это уже модерн. А мода на примитив давно прошла. Да, есть отдельные направления для тех, кто хочет танцевать, но не может овладеть сложной техникой. Но самая интересная современная зарубежная хореография использует и пуанты, и приемы разных танцевальных стилей, а основывается на той же классике. И только стопроцентный классический танцовщик, как, например, Сильви Гиллем, может профессионально исполнять современную хореографию.

- Кто из современных зарубежных хореографов вам ближе?

- Форсайт очень нравится, но редко встречаешь настоящее исполнение его хореографии. Он же для своих постановок чаще всего берет не музыку, а шум, скрежет -так сказать, "бесформенные" звуки. И накладывает на него очень четкий хореографический рисунок. Надо выполнять этот рисунок так строго и точно, чтобы он будто отпечатывался у зрителя в сознании. А чаще всего исполнители "смазывают".

Или еще: бывает, в современной хореографии музыка и танец намеренно не совпадают. Вот звучит музыка Баха, а танец идет параллельно, у него свой ритм. И этот ритм надо выдержать.

- Ставил ли кто-то специально для вас?

- Венский хореограф ставит для меня номер, где я должна выглядеть как балерина с картины Дега. Танец строится как игра с классическими балетными позами и комбинациями: они чередуются, смещаются, "ломаются" -тоже как у Дега, но в движении. Очень интересно. Но больше всего мне хочется исполнять драматические роли, где персонаж сильно меняется. То есть прожить жизнь на сцене.

 

Новые известия

13.11. 2002 год

как отучить ребенка писаться ночью
Hosted by uCoz